Все идет по кругу - Страница 38

После того как он детально описал свои планы, в зале послышались восторженные крики.

— Пора избавиться от особых привилегий и вернуться к земле! Больше никаких специальных квот! — Он, сощурившись, посмотрел на лампу и продолжил свою речь. — Избавимся от видимости благосостояния и родителей-одиночек. Вернем забытые семейные ценности!

Кэннон замолчал, ему зааплодировали. Выпил воды из хрустального бокала. Затем сунул руку в карман брюк, подражая Кеннеди, и перешел к основной части своей речи:

— Наличие семейных ценностей означает, все мы вправе иметь отца и мать, полную семью! Это значит, каждый берет на себя определенные обязательства при вступлении в брак, достойно относится к своей второй половине и заботится о своей семье. Мы не верим в обещания правительства Америки поддерживать наших детей.

После того как Уолкер затронул вопросы, касающиеся права на жизнь, медицинского страхования, бюджетного финансирования и безработицы, его снова прервали восторженными криками и аплодисментами. Дина и Полли быстро переглянулись, а Шарлотта закусила нижнюю губу.

— Мы должны способствовать развитию бизнеса, — витийствовал Кэннон. — Обеспечить бездомных работой! Урезать зарплаты чиновникам и снизить налоги для рядовых тружеников. Законопослушные граждане смогут оставлять себе большую часть заработанных денег и, значит, приносить больше пользы обществу. Они будут вкладывать средства в благотворительность! Люди по своей сути очень самоотверженны. Надо просто дать им шанс, и тогда они станут творить добро!

Он прервал шквал аплодисментов, подняв правую руку. Лицо стало сосредоточенным, Уолкер готовился произнести самую важную часть своей речи.

— Все в мире взаимосвязано, — глубокомысленно произнес он. — Я верю в людей.

Он раскинул руки, словно пытаясь обнять всех присутствующих.

— Меня часто критикуют, мол, я слишком много времени провожу с посетителями, но я делаю это, поскольку верю, что могу достучаться до людей, которые приходят ко мне, а они, в свою очередь, передадут мои идеи своим друзьям и знакомым.

Последовали крики, восторженные вопли, свист, аплодисменты. Кто-то заиграл на игрушечном духовом инструменте. Шарлотта прикрыла рот ладонью.

— Я ничего не поняла, — прошептала Кэт.

Затем Кэннону начали задавать вопросы, короткие и довольно дружелюбные. Кто-то спросил о его недавнем голосовании против экономии, защиты нетронутых земель и побережья. Он объяснил, что отвергал пустые планы, которые, как он выразился, «все равно никуда не приведут». Один из служащих с темно-красной лентой спросил, собирается ли Кэннон обнародовать свою налоговою декларацию, как того требует оппозиция. Он заученно улыбнулся и ответил:

— Людей беспокоят их собственные налоги, зачем им интересоваться моими? Но, чтобы наконец уладить данный вопрос, заявляю: на этой неделе я собираюсь вложить все наше имущество, свое и Мелиссы, в «слепой» траст. И тогда ни один человек, ни во время предвыборной кампании, ни в течение последующих лет, когда я буду сенатором, не сможет сказать, что ничего не знает о моих сбережениях!

На этом Кэннон закончил и спустился с платформы под восторженные крики. Он с большим трудом пробирался сквозь толпу, пожимая протянутые к нему руки. Темно-красные ленты мигом сорвались со своих мест. Люди начали расступаться. Появилось странное ощущение движения, будто заиграла музыка и танцоры заняли свои места, чтобы снова закружиться в вальсе.

Девушки задержались еще на полчаса, пока Дина, Шарлотта, Жюстин и Кэт здоровались со старыми знакомыми. Полли пила минеральную воду, не выражая никакого желания общаться и периодически намекая, что пора бы уже покинуть скучное мероприятие.

— Ну и?.. — сказала она, когда все уселись за дальний столик в итальянском ресторанчике, расположенном неподалеку от дома Кэннона.

— Он богат и глуп, — начала Шарлотта. — Люблю таких мужчин.

— Не обладает никакими выдающимися качествами. Хотя лицемер отменный, — добавила Дина. — О чем он говорил?

— Просто потратил наше время, — заметила Полли.

— Я бы сказала, арендовал его, — поправила Шарлотта. — Только представьте, сколько людей владеет им как обычной собственностью. Некоторые даже выкупили право появиться сегодня на сцене.

— Должна вам сказать, — улыбнулась Дина, — я с большим удовольствием расправилась бы с этим парнем. Как мы собираемся действовать дальше?

— Кажется, мы договорились начать с другого человека? — спросила Жюстин. — Это не совсем справедливо по отношению к Уолкеру, ведь мы не знаем ни его самого, ни его ощущений после того несчастного случая.

— Жюстин, — заговорила Шарлотта голосом терпеливой учительницы, который они в последнее время стали применять по отношению к подруге. — Знаем достаточно. Мы знаем, что его нисколько не волновало, переживет ли Джинджер ночь. А когда она умерла, он тоже абсолютно не переживал.

Она потянулась через стол и накрыла ладонью руку Жюстин.

— Неужели снова надо повторять и без того очевидные факты? Ты все еще можешь отказаться, — мягко добавила она. — Мы уверены, ты сохранишь нашу тайну.

Жюстин посмотрела на руку Шарлотты, на ее рукав из голубого габардина с золотыми пуговицами, выбившуюся манжету блузки с цветочным рисунком, на кольцо с огромным нефритом в центре, обрамленным бриллиантами, и пробормотала:

— Нет, я с вами. Простите. Я просто не очень хорошо ориентируюсь в подобных ситуациях.

— Мы тоже не эксперты, — заметила Полли, — но согласились добраться до этого парня. Осталось только выяснить как.