Все идет по кругу - Страница 64

— У нас имеется еще один документ, — спокойно заявил он. — Это брачный договор, подписанный супругами после двенадцати лет совместной жизни. Тогда миссис Лорус настаивала на проведении бракоразводного процесса, но после нескольких месяцев раздельного проживания супруги помирились. В то время брачный контракт стал одним из нескольких примирительных соглашений, а в данном процессе обе стороны приняли его без каких-либо дополнений и вопросов.

Сейчас этот важный документ должен быть признан своеобразным переломным моментом в истории супружества нашей пары. Давая возможность праву и закону расторгнуть союз, нельзя забывать о брачном контракте, который вряд ли можно причислить к незначительным документам — скорее к решающим судьбу раздела имущества. Договор доказывает, что «обе стороны начали новый этап в своей жизни, любящие супруги стали партнерами». А эти самые партнерские отношения длились всего восемнадцать лет, а не тридцать.

На этот раз в зале не было ни шепота, ни вздохов, только звенящая тишина. Митчелл Рейнхарт стоял и смотрел на судью. Судья смотрел вниз, на Рейнхарта. Адвокаты, как с одной, так и с другой стороны, шумно выдохнули. Все знали: так больше продолжаться не может. Должен быть какой-то ответ на это безумное утверждение, и скорее всего очень простой, но потребуется много дней, чтобы собрать все воедино.

Сразу после этого было принято решение перенести судебное заседание, и Рейнхарт, у которого не имелось ни документов, ни портфеля, удалился первым. Он шел по центральному проходу, а скамейки тем временем постепенно пустели. Люди, включая Шарлотту и Полли, следовали за ним как горстка израильтян по дну расступившегося Красного моря. В холле Рейнхарту пришлось выдержать натиск многочисленных фотографов и журналистов — те совали ему под нос микрофоны и задавали вопросы. Многие оказались довольно стандартными, несколько последних вопросов касались итогового заявления.

— Проблема в том, — снова заговорил Рейнхарт, — что на самом деле партнерские отношения длились не тридцать лет, как нас пытались убедить. Не то чтобы мы рассматривали партнерство с точки зрения его длительности, но поскольку речь идет о разделе имущества на равные доли, решение должно быть справедливым.

— Как вы можете охарактеризовать судебный процесс в целом? — спросил бородатый журналист средних лет.

Рейнхарт скривился:

— Отчаянные требования шестидесятилетней женщины, которая не знает, что ждет ее в будущем, поскольку перспективы весьма сомнительны.

— Неужели господину Лорусу шестьдесят лет? — спросила молодая корреспондентка.

— Этот вопрос к делу не относится! — отрезал Рейнхарт. — Позади у господина Лоруса остались годы плодотворного труда, и он заслуживает полноценной жизни.

И тут же двинулся вперед, пробиваясь через плотное кольцо журналистов.

— Вот дерьмо! — пробормотала молоденькая девушка.

Рейнхарт, казалось, не услышал ее слов и пошел дальше, сопровождаемый своими деловыми партнерами. Шарлотта и Полли, стоявшие позади толпы, столкнулись с ним лицом к лицу, когда тот подходил к лифту.

— Привет, — мягко сказал он, проходя мимо Полли и чуть наклонившись в ее сторону. Оставшись без очков, он взглянул на нее как-то сбоку и снизу вверх, поскольку Полли оказалась на несколько сантиметров выше. Ошеломленная, она отступила к Шарлотте, и Рейнхарт проскользнул в открытую кабину лифта.

— Что это было? — Полли схватила Шарлотту за руку, чтобы удержать равновесие.

— Дай угадаю: ему нравятся худенькие рыжеволосые девушки, — сказала та. — Хочешь кофе?

Поздно ночью Шарлотта сидела за столом на кухне с разбросанными вокруг заметками о Митчелле Рейнхарте, которые сделала еще утром. Работать на кухне было старой привычкой еще с детства, когда она делала домашнее задание, а мама читала журналы или курила на веранде. В студенческие годы в ее комнате помещался всего один стол, за которым она ела, училась, а иногда даже спала.

Этот стол не имел с ним ничего общего. Кухня была огромной, шикарно обставленной и очень светлой. С большими светильниками на потолке, белыми стенами, белыми шкафчиками с черными стеклянными дверцами и кухонным столом из черного гранита. Эвери отличался своеобразным вкусом, предпочитая, чтобы его окружали пустые поверхности правильной геометрической формы. Небольшие приборы убирались в ящички, расположенные под кухонным столом. Баночки и посуду прятали в выдвижные емкости. Риелторы назвали бы подобное место «кухней шефа». Здесь также присутствовали последние новинки бытовой техники — холодильник с морозильной камерой, духовка с грилем и конвекцией, плита с керамическим покрытием, микроволновая печь.

Если честно, то Эвери всегда участвовал в приготовлении пищи, поэтому имел полное право на кухню своей мечты. Шарлотта же больше занималась своими юридическими делами, чем готовкой. Она предпочитала этот стол своему рабочему кабинету и поэтому изо дня в день сидела поздними вечерами только тут. Ей нравились тяжелые стулья, громкое тиканье старых папиных настенных часов, неназойливое гудение холодильника. Шарлотту грели воспоминания о других кухнях, других временах и счастливых днях.

Думая о Митчелле Рейнхарте и о том, как сильно он ей не нравится, она вспоминала отца, которого очень любила и уважала. Юрист, специализирующийся на трудовом праве, он не обладал выдержкой Рейнхарта и презирал себя за этот недостаток. Он соглашался с тем, что каждый может выражать протест, но верил в третью силу — правосудие, а правосудие, в свою очередь, требовало решения суда. Адвокат его типа хорошо разбирался в том, что правильно и что неправильно.